Любовна історія з убивством і судом. У газеті Кіевлянинъ за 22 липня 1900 року знаходимо опис цікавого випадку, який відбувся в Луцьку.

Драма розігрувалася між поручником Митрофаном Чікаревим з 43 піхотного Охотського полку, який базувався в Луцьку, його дружиною і підпоручником Миргородського полку з Києва Михайлом Алишевим.

 

Отже, вулиця Шосейна, готель «Париж», револьвер...

 

«…Познакомившись въ фёвралѣ сего года съ Екатериной Ивановной Чикаревой, которая въ то время проживала у своей матери г-жи Чагиной въ г. Кіевѣ, Алышев, квартируя у той-же Чагиной и находясь въ постоянномъ общеніи съ г-жей Чикаревой, увлекся ею; видя, что она отвѣчаетъ на его страсть, онъ рѣшилъ добиться развода ея съ мужемъ и жениться на ней (мужъ ея въ ото время находился на излѣченіи въ Кіевскомъ военномъ госпиталѣ).

Г-жа Чикарева написала мужу о своемъ желаніи развестись съ нимъ, въ силу чего въ концѣ февраля Чнкаревъ явился изъ госпиталя въ домъ Чагиныхъ и заявилъ, что оиъ ничего не имѣетъ противъ развода, если онъ, Алышевъ, приметъ слѣдующія условія:

1) содержать Екатерину Ивановну на свой счетъ,

2) послѣ развода жениться на ней,

3) бракоразводный процессъ вести за собственный счетъ и

4) въ случаѣ несогласія начальства на бракъ или отказа съ его, Алышева, стороны, выдавать Екаторинѣ Ивановнѣ половину содержанія, даже если-бы она вышла замужъ за другого.

По требованію поручика Чикарева, было написано и письменное обязательство, которое, однако, нотаріусъ графъ Плятеръ отказался засвидѣтельствонать. Послѣ этого въ продолженіе двухъ недѣль поручикъ Чикарееъ бывалъ „у нихъ“- однако, такъ какъ посѣщенія его были непріятны, то жена его написала ему о прекращеніи посѣщений, послѣ чего Чикаревъ, явившись въ квартиру къ Чагинымъ, заявилъ, что онъ отказывается отъ согласія на разводъ и требуетъ чтобы онъ, Алышевъ, съѣхалъ съ квартиры у Чагиныхъ.

Онъ, Алышевъ, это исполнилъ, а на другой день узналъ, что г-жа Чикарева уѣхала въ г. Луцкъ; но, спустя нѣсколько дней, получиль отъ нея письмо, въ которомъ она сообщала, что мужъ ея снова согласился на развод, но уже безъ принятія вины на себя.

 

 

16 апрьля онъ, подпоручикъ Алышевъ, получнлъ отъ г-жи Чикаревой телеграмму такого содержания: „почему не пишете ни слова“. Подозрѣвая, что мужъ перехватываетъ письма, которыя​ онъ ей посылалъ, онъ рѣшилъ поѣхать въ Луцкъ, объяснится и увезти ​г​-​жу​ Чикареву въ г. Кіевъ. 17 апрѣля, въ 6 часовъ вечера, онъ, подпоручикъ ​Алышевъ​, пріѣхалъ въ Луцкъ и остановился въ "Парижскихъ номерахъ", откуда и послалъ съ номернымъ записку къ ​г​-же ​Чикаревой​, приказавъ передать эту записку тайно отъ мужа, чтобы тотъ не помѣшалъ увозу своей жены. Записка эта, приложенная къ дѣлу, гласитъ слѣдующее:

„Катя, милая, дорогая, я здѣсь, приди ко мнѣ такъ, чтобы не зналъ мужъ. Мнѣ нужно тебя видѣть. Люблю тебя! люблю! Твой Ашиль (подпись не разборчива) 17 апрѣля 1900 г., Шоссейная улица, гостиница „Парижъ“.

Далѣе обвиняемый объяснили, что по посылкѣ этой записки онъ вышелъ на улицу и встрѣтилъ г-жу Чикареву съ какой-то дамой. Г-жа Чикарева подозвала его, н они пошли вмѣстѣ. Спустя нѣсколько минуть, они замѣтили, что на встрѣчу идетъ поручикъ Чикаревъ. Жена его поспѣшила къ нему и, взявъ его за руку, о чемъ-то переговорила; тогда Чикаревъ съ женой подошелъ къ нему и поздоровался. Подойдя къ квартирѣ Чикаревыхъ, онъ, обвиняемый, хотѣлъ проститься, но г-жа Чикарева сказала: „можетъ быть, зайдете?" на что онъ отвѣтилъ: „если позволите". Съ ея стороны послѣдовалъ отвѣтъ: „пожалуйста". Въ домѣ уже Чикаревъ спросилъ его: „зачѣмъ вы пріѣхали?"

Онъ, подпоручикъ Алышевъ, сказалъ: „Митрофанъ Анисимовичъ", —но Чикаревъ крикнулъ: „прошу не упоминать моего имени". Онъ, обвиняемый, продолжали: „я пріѣхалъ, потому-что Екатерина Ивановна написала мнѣ, что прошеніе о разводѣ вами подписано и что вы выдали ей отдѣльный видъ на жительство; поэтому я хочу увезти ее въ г. Кіевъ". Далѣе онъ, Алышевъ, заявилъ, что ктото перехватывалъ его письма и телеграммы и въ подтвержденіе этого вынулъ телеграмму жены Чикарева, которую и прочиталъ. Въ это время поручикъ Чикаревъ неожиданно бросился на него и схватилъ одной рукой за лицо, а другой за горло. Жена его закричала и бросилась къ мужу. Чикаревъ выпустилъ его, обвиняемаго, схватилъ жену и бросилъ ее на полъ. Онъ же, Алышевъ, бросился къ дверями, ведущими въ сѣни, но Чикаревъ догнали его, схватилъ за горло и сталъ душить, прижавъ къ стѣнѣ. Чувствуя, что не можетъ справиться съ Чикаревымъ, онъ, обвиняемый, вынулъ револьверъ изъ праваго кармана брюкъ и нѣсколько разъ (сколько не помнить) въ упоръ выстрѣлилъ въ поручика Чикарева.

 

 

Чикаревъ на время его высвободилъ, но когда онъ вновь приблизился къ дверямъ, оказавшимся запертыми, Чикаревъ бросился на него и сталъ съ ними „бороться". Онъ, обвиняемый, крикнулъ: „спасите". На шуми прибѣжали сосѣди. Какой-то господинъ хотѣлъ ихъ рознить, но Чикаревъ крикнулъ: „Души его: онъ меня убилъ!" Господинъ этотъ остановился въ нерѣшительности.

Наконецъ, онъ, подпоручикъ Алышевъ, вырвался и убѣжалъ въ кухню. Поручикъ Чикаревъ закричали денщику: „держи его, души его!" Денщикъ схватилъ его за грудь, но на слова; „Ты офицера хватаешь. Не смѣй"—выпустили его, и онъ, обвиняемый, выбѣжалъ во дворъ, но тамъ денщикъ вновь схватилъ его за полу сюртука. Оиъ вырвался и убѣжалъ.

За ними погнались поручикъ Чикаревъ и его денщикъ. Вскорѣ онъ, подпоручикъ Алышевъ, нашелъ извощика и явился къ начальнику Луцкаго гарнизона, котораго просилъ арестовать его, заявивъ, что стрѣлялъ въ Чикарева. Къ этому объяснению обвиняемый добавилъ, что стрѣлялъ онъ въ первой комнатѣ, что собственный его револьверъ былъ заряжепъ 5-тью патронами и что онъ не помнить, хватали ли Чикаревъ его за уши.

Знаковъ насилія и царапинъ у него, обвиняемаго, на горлѣ не было замѣтно. Вышеизложенное объяснение подпоручика Алышева частью подтверждается данными иредварительнаго слѣдствія, но въ существенномъ моментѣ, а именно въ отношеніи обстоятельствъ, при которыми произведены выстрѣлы, однако ими опровергнуто.

По показанию поручика Чикарева, происшедшее 17 апрѣля представляется въ слѣдующемъ видѣ. Въ 6 часовъ вечера къ нему, въ квартиру въ г. Луцкѣ, безъ его разрѣшенія, явился Алышевъ и сталъ разговаривать съ его женой. Это его оскорбило. Когда-же Алышевъ обратился къ нему съ какой-то фразой, то онъ, Чикаревъ, сказалъ ему: „прошу не упоминать моего имени" — и отказался вести съ нимь какіе-либо переговоры. Тогда Алышевъ обратился къ его женѣ и заявилъ; „Вы должны или сейчасъ-же ѣхать со мною въ Кіевъ, или я все кончу". Фраза эта вывела его изъ терпѣнія, и онъ, желая вышвырнуть Алышева изъ своей квартиры, схватилъ его обѣими руками за уши. Въ это время Алышевъ изъ задняго кармана сюртука вынулъ револьверъ и сдѣлалъ въ упоръ 4 или 5 выстрѣловъ. Несмотря на ото, онъ все таки вышвырнули Алышева изъ комнаты, Алышевъ бросилъ револьверъ и убѣжалъ безъ шапки и пальто...»

23 квітня поручник Чикарєв помер від отриманих ран. Опис судового засідання містить довгі пояснення свідків та родичів про те, хто кому що і коли сказав, їхні версії подій. Суд постановив визнати Алишева винним в убивстві, але не навмисному, звільнити його з військової служби і вислати в Сибір.

Підпишіться на «Хроніки Любарта» у Facebook та Вконтакті.